Заветный кубок
Был царь, как мало их ныне, —
По смерть он верен был:
От милой, при кончине,
Он кубок получил.
Ценил его высоко
И часто осушал, —
В нем сердце сильно билось,
Лишь кубок в руки брал.
Когда ж сей мир покинуть
Пришел его черед,
Он делит все наследство, —
Но кубка не дает.
И в замок, что над морем,
Друзей своих созвал —
И с ними на прощанье,
Там сидя, пировал.
В последний раз упился
Он влагой огневой,
Над бездной наклонился
И в море — кубок свой…
На дно пал кубок морское, —
Он пал, пропал из глаз,
Забилось ретивое —
Царь пил в последний раз!..
Другие редакции и варианты
6 По гроб он верен был.
Автограф — РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 15. Л. 2.
КОММЕНТАРИИ:
Автографы (2) — РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 15. Л. 2–2 об., 3–3 об.
Первая публикация — Изд. СПб., 1886. С. 392; затем — Изд. 1900. С. 401.
Печатается по второму автографу. См. «Другие редакции и варианты». С. 237.
В первом автографе отсутствовала четвертая строфа («И в замок, что над морем…»), но для нее оставлено место на листе. Во втором автографе, беловом, все строфы переведены, строфы отделены и в последней — подчеркнуто слово «ретивое». В первом автографе есть вариант 2-й строки: «По гроб он верен был», стало — «По смерть он верен был». По-видимому, поэт сохранял верность зрительному образу: в стихотворении нет образа гроба, речь идет именно о смерти царя. Синтаксическое оформление: обилие тире в конце строк, особенно в беловом автографе: 1, 4, 6, 8, 11, 14, 16, 18, 20, 21, 22, 23-й.
Публикации различаются лишь в 12–й строке: «Но кубок не дает» (Изд. СПб., 1886), «Но кубка не дает» (Изд. 1900). В первом издании больше сохранены особенности тютчевского синтаксиса: тире в конце 1, 11, 14, 18, 19, 20, 21-й строк, в конце стихотворения — восклицательный знак. Все эти знаки, призванные передать оттенки тютчевской эстетической мысли и эмоции, исчезли в Изд. 1900 (тире сохранилось лишь в конце предпоследней строки).
Датируется 1830 г., так как автограф — на одном листе со стих. «Певец» (см. коммент. С. 343) (В.К.).
Тютчев перевел балладу Гёте — песню Маргариты из «Фауста», «Der König in Thule» («Король в Фуле» — нем.).
С точки зрения формы это редчайший случай, когда тютчевский перевод очевидно отличается от оригинала. У Гёте весьма четкая система рифмовки: на протяжении всей песни нечетные строки рифмуются с нечетными, четные — с четными (перекрестная рифма), у Тютчева же такая система рифмовки сохранена лишь в первой, предпоследней и последней строфах, а в остальных трех рифмуются лишь четные строки. Перевод Тютчева точно передает содержание оригинала не только в целом, но и во многих деталях, однако, как и в ряде других случаев, отличается тем, что некоторые из них в переводе теряют свойственную оригиналу конкретность. Так, у Тютчева неясно, умер ли король (царь), осушив кубок в последний раз (об этом можно только догадываться), у Гёте это сказано достаточно определенно (Л.Л., М.М.).
