"Поток сгустился и тускнеет…"
Поток сгустился и тускнеет,
И прячется под твердым льдом,
И гаснет цвет, и звук немеет
В оцепененье ледяном, —
Лишь жизнь бессмертную ключа
Сковать всесильный хлад не может:
Она все льется — и, журча,
Молчанье мертвое тревожит.
Так и в груди осиротелой,
Убитой хладом бытия,
Не льется юности веселой,
Не блещет резвая струя, —
Но подо льдистою корой
Еще есть жизнь, еще есть ропот —
И внятно слышится порой
Ключа таинственного шепот!
КОММЕНТАРИИ:
Автограф — РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 16. Л. 2 об. — 3.
Первая публикация — Совр. 1836. Т. III. С. 19 под общим заголовком «Стихотворения, присланные из Германии», под номером XIV, с общей подписью «Ф.Т.». Затем — Совр. 1854. Т. XLIV. С. 19; Изд. 1854. С. 37; Изд. 1868. С. 42; Изд. СПб., 1886. С. 98; Изд. 1900. С. 95.
Печатается по автографу. На обороте небольшого листа, на котором — «О чем ты воешь, ветр ночной?..» (см. коммент. С. 396), строфы отчеркнуты, как обычно у Тютчева (поэт внимателен к ритмической организации стихотворения); в конце строк — повтор тире (в 4, 12, 14-й), в конце стихотворения — восклицательный знак, означающий повышенную эмоциональность, пафосное утверждение бессмертной жизни ключа. Получилось парадоксальное сочетание слова «шепот» с восклицанием, которое следует осознавать не как громкое и внешнее, а скрытое, внутреннее, наполненное позитивным чувством провозглашение. В Сушк. тетради, Муран. альбоме — списки.
Прижизненные издания слабо сохраняют тютчевские знаки (тире, восклицательный знак в конце стихотворения). Значительно приблизил текст к автографу Г.И. Чулков (см. Чулков 1935).
Датируется первой половиной 1830-х гг., как и «О чем ты воешь, ветр ночной…».
С.С. Дудышкин (Отеч. зап. С. 70) увидел в стихотворении образец уравновешивания «мысли со своим образом». Критик полностью процитировал его и прокомментировал с теоретико-литературной точки зрения: «Мысль идет здесь вровень с образом: иной сказал бы, что это лишь простое сравнение. В самом деле, поэтическое произведение иногда не идет дальше того, что называется «сравнением». Но всмотритесь в его построение, и вы увидите, что мысль не совлекается совершенно своего покрова, даже там, где хочет прямо говорить вашему уму: «и внятно слышится порой ключа таинственного шепот». В этом состоит тайна поэтической прелести. То же самое найдете вы в искрометном «Фонтане» (с. 70). Л.Н. Толстой отметил стихотворение буквой «Т» (Тютчев) (ТЕ. С. 145).
Глубоко свойственный стихам Тютчева параллелизм природного и человеческого, который С.Л. Франк назвал «космизацией души», проявился в этом стихотворении, как и во многих других («Еще земли печален вид…», «Фонтан», «В душном воздуха молчанье…», «Восток белел. Ладья катилась…» и др.), но оно напоминает и «Silentium!» идеей глубинного, тайного как святого, скрывающегося в душе — образом «чистых ключей», бьющих из душевных глубин; чтобы услышать «шепот» ключа, конечно, следует молчать. Стихотворения сближаются в едином поэтическом переживании.
