Сушкову Н. В.
21 июня/3 июля 1836 г. Мюнхен
Не могу довольно благодарить вас за ваше дружеское, братское письмо. Оно много обрадовало и утешило меня. Это письмо — лучшая порука Дашинькина счастия… Сердцу, которое умеет так чувствовать и любить, сестра могла смело вверить судьбу свою.
Понимаю, что вы не могли без живого, сердечного участия видеть горесть ее при расставании с родительским домом… Она многое покидала в нем… Воспоминания молодости, вполне благополучной, и редкую родительскую нежность… Вы знаете маминьку: вы знаете, с какою горячностию она любит Дашу. Сестра для нее все заменила. Брат и я, мы с ранних лет разлучены были с нею. Но в Даше она и нас любила. Теперь, пишет она ко мне, совсем осиротела. Но я надеюсь, что это сиротство недолго продолжится: я надеюсь, что они свои обстоятельства устроят так, что им можно будет лучшую часть года проводить вместе с вами. Душевно сего желаю… Грустно бы было знать их совершенно одинокими на старости. Для меня в особенности эта мысль была бы мучительна — мучительна как упрек. Вы знаете, что я прежде всех из семьи покинул их… Я менее всех имел случай сколько-нибудь воздать им за всю их любовь и нежное попечение. Теперь, надеюсь, Дашинькино счастие, Дашинькина устроенная, упроченная участь утешут их на старости. Вы, любезнейший брат, заплатите за всех нас. Вы видите, имею ли я причины любить вас от всего сердца.
Твердо верю и надеюсь, что и вы будете счастливы. Теперь не мне говорить вам о добрых свойствах жены вашей. Ум и чувствительность, конечно, хороши, но вы, без сомнения, выше всего оценили в ней ее редкое прямодушие — корень всякого добра. С самого детства это свойство составляло главную черту ее характера. При этом свойстве человек не может совершенно предохраниться от некоторых недостатков, слабостей, дурных навыков, но все эти вредные влияния действуют ненадолго. В прямодушии, в природной правдивости характера есть какая-то необыкновенная целительная сила, и тот поистине счастлив, кого природа наделила этим антидотом.1
Теперешняя ее жизнь, более деятельная, более самостоятельная, не только послужит к ее счастию, но и к ее нравственному усовершенствованию. Ваша любовь и опыт довершат воспитание ее характера.
Простите. Когда Судьбе и обстоятельствам угодно будет свести нас вместе — не знаю. Но как бы то ни было, мы не позволим Судьбе и обстоятельствам располагать нашими чувствами. Начнем же дружбою, мы кончим после личным знакомством. Покамест толмачом нашим будет Дашинька. Простите. Душевно вам преданный
Ф. Тютчев
КОММЕНТАРИИ:
Н. В. Сушков, муж сестры Тютчева Дарьи Ивановны, принадлежал к числу лиц, наиболее близких поэту среди его московского окружения.
Гостиную Сушковых посещали многие московские и приезжие литераторы и ученые. Бывали там Тургенев и молодой Толстой. И для Тютчева дом Сушковых был «целым миром традиций» (Изд. 1984. С. 352. Перевод с фр.). Искренняя симпатия к Сушкову сказалась и в тютчевской оценке его литературных произведений; в них его привлекал «язык, имеющий корни в родной почве» (там же. С. 124. Перевод с фр.). Сушков был автором нескольких пьес, сборника стихов «Книга печалей» (1855), издателем трех сборников «Раут» (1851–1854), в которых наряду с историческими документами печатались произведения русских писателей, в том числе и стихотворения Тютчева. Высоко ценя поэтический талант Тютчева, Сушков в начале 1850-х гг. предпринял попытку подготовить к печати сборник его стихотворений (Пигарев К. Судьба литературного наследства Ф. И. Тютчева // ЛН. Т. 19–21. М., 1935. С. 376–379). По неизвестным причинам это издание не было осуществлено. Но через несколько лет подготовленный Сушковым текст был положен в основу собранных И. С. Тургеневым «Стихотворений Ф. Тютчева» (СПб., 1854).
Письмо Тютчева к Сушкову относится к началу их знакомства.
Печатается по автографу — РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 70. Л. 1–2 об.
Первая публикация — ЛН-1. С. 488–489.
1противоядием (от фр. antidote)
