Эрн. Ф. ТЮТЧЕВОЙ

27 июня 1863 г. Москва

Moscou. Jeudi. 27 juin

(C’est aujourd’hui l’anniversaire de la bataille de Poltava, mais p<our> le moment il ne s’agit pas de cela.)

Je ne t’écris que p<our> empêcher la prescription du silence. Voilà plusieurs jours que j’attends une réponse à ma dernière lettre écrite de Tsarskoïé. Et parce que j’ai la bonhomie de l’attendre avec une certaine impatience, il est tout simple qu’elle n’arrive pas.

Ma santé va mieux. Mes pieds recommencent à marcher. Je crois vraiment que le nouveau traitement me fait du bien. — Mais parlons de choses plus importantes.

La crise approche — et mes tristes prévisions vont s’accomplir. — On vient d’apprendre que le voyage de l’Imp<ératrice> est remis. — Hier, 26, après une messe de mort, dite p<our> l’Emp<ereur> défunt, le Conseil des Ministres a dû se réunir p<our> prendre connaissance des réponses aux notes des puissances. C’est samedi prochain, 29, qu’elles partiront. Avant quatre semaines nous pourrions avoir les escadres ennemies devant Kronstadt. Tout cela est horriblement angoissant. — Ici, comme dans toute la Russie, l’esprit est bon, mais on se défie de la faiblesse et de l’incohérence du gouv<ernemen>t. Il n’y a pas à se le dissimuler. C’est l’existence même de la Russie qui est en question. Je m’attends à tout — à ce qu’il y a de pire — et je ne me sens plus assez de vie, assez d’avenir pour espérer de voir luire le lendemain de la catastrophe qui nous menace ¹.

Ne trouves-tu <pas> qu’il est particulièrement <absurde>^* d’être séparés dans de pareils moments?..² Mais il faut s’habituer à tout. Comment va Marie? Embrasse-la de ma part. Elle aussi me manque beaucoup dans les circonst<ances> prés<entes>. Embrasse aussi les garçons. Que Dieu vous garde.

A toi p<our> ce qui me reste de vie.

Перевод

Москва. Четверг. 27 июня

(Сегодня годовщина Полтавской битвы, но в настоящую минуту не в этом дело.)

Пишу тебе лишь затем, чтобы нарушить долгое молчание. Вот уже несколько дней я жду ответа на мое последнее письмо, написанное в Царском. И так как я имею простодушие ожидать его с некоторым нетерпением, естественно, что он не приходит.

Мое здоровье лучше. Ноги начинают опять ходить. Я в самом деле думаю, что новое лечение приносит мне пользу. — Но поговорим о вещах более важных.

Кризис приближается — и грустные мои предвидения могут осуществиться. — Только что стало известно, что путешествие императрицы отложено. — Вчера, 26-го, после заупокойной обедни по покойном государе, Комитет министров должен был собраться, чтобы ознакомиться с ответами на ноты держав. В будущую субботу, 29-го, они будут отправлены. Не более чем через четыре недели неприятельские эскадры могут появиться перед Кронштадтом. Все это ужасно тревожно. — Здесь, как и по всей России, настроение хорошее, но опасаются слабости и непоследовательности правительства. Нечего обманывать себя. Дело идет о самом существовании России. Я ожидаю всего — всего наихудшего — и, чувствуя, что мои жизненные силы и отпущенное мне время на исходе, уж и не надеюсь увидеть тот день, который воссияет после угрожающей нам катастрофы ¹.

Не находишь ли ты, что вопиющая нелепость — переживать подобные минуты порознь?..² Но надо привыкать ко всему. Как там Мари? Сейчас мне ее тоже очень недостает. Поцелуй также мальчиков. Да хранит вас Бог.

Твой на всю оставшуюся мне жизнь.

КОММЕНТАРИИ:

В 1860-е — начале 1870-х гг. на долю Эрн. Ф. Тютчевой, второй жены поэта, выпали тяжелые испытания. Она пережила смерть сына Дмитрия и дочери Марии. Сложной оставалась и семейная жизнь. Еще с 1850 г., когда Тютчев встретил Е. А. Денисьеву, в его отношения с женой вошло много противоречивого. Новая любовь не вытеснила прежней привязанности к Эрнестине Федоровне, сумевшей сохранить благородное достоинство, сдержанность и постоянство. Но судя по письмам поэта к ней, тягостный разлад семейной жизни не мог не ощущаться ими. После смерти Е. А. Денисьевой в августе 1864 г. многое становилось еще сложнее. Тютчев чувствовал всю привязанность к нему жены и был глубоко ей благодарен. Но порой его «душила» невозможность делиться с нею воспоминаниями о Елене Александровне, его Лёле. Письма к Георгиевскому, Полонскому, дочери Дарье поэт хотел и мог писать «слезами, а не чернилами» (письмо 37), — но не Эрнестине Федоровне: ее самолюбие неизбежно должно было «страдать при виде этого отчаяния» (ЛН-2. С. 354, 356, 358).

Однако переписка с Эрнестиной Федоровной, которая часто подолгу жила в Овстуге, была для Тютчева жизненной необходимостью. Неотступные думы о судьбах России, забота о детях, встречи с самыми разными людьми — обо всем этом он не просто писал жене, а беседовал с ней в письмах. Разделявшее их расстояние как будто исчезало, и он мысленно оказывался в Овстуге, в аллее, так хорошо знакомой с детства, на балконе, где Мари разливала чай… и наслаждался «удивлением» тех, кто видел его там (см. письмо 254).

Полна какой-то особенной трогательности история, связанная со стихотворением, посвященным Тютчевым жене, с обращенными к ней словами: «Ты, ты, мое земное провиденье!» («Не знаю я, коснется ль благодать…»). Это стихотворение пролежало в альбоме-гербарии Эрнестины Федоровны до 1875 г. Как писал И. С. Аксаков, она «об этих русских стихах не имела никакого понятия». В 1851 г., когда они были написаны, «она еще не настолько знала по-русски, чтобы понимать русские стихи, да и не умела еще разбирать русского писанья Ф<едора> И<вановича>». Каковы же были «ее радость и скорбь при чтении этого привета d’outre tombe <замогильного — фр.>, такого привета, такого признания ее подвига жены, ее дела любви!» (Лирика I. С. 395).

Печатается впервые по автографу — РГБ. Ф. 308. Оп. 2. Ед. хр. 4. Л. 19–20 об.

В 1898–1899 гг. письма Тютчева к Эрнестине Федоровне печатались на страницах «Русского архива», в 1914–1917 гг. — в историческом сборнике «Старина и новизна» (кн. 18–22). Но это не было публикацией в точном смысле этого слова. Письма печатались не по автографам Тютчева, а по копиям, снятым с них вдовою поэта. При этом они подверглись не только существенному сокращению (часто из большого письма приводилось лишь несколько строк), но и большой стилистической обработке.

¹Содержание письма связано с тревожным настроением поэта, вызванным обострением отношений между Россией и западноевропейскими державами на почве польского вопроса (см. письмо 252, примеч. 1). «Тютчев чуть ли не с первых слухов о затеваемой коалиции жил в беспрестанных тревогах, в постоянном ожидании войны» (ЛН. Т. 19–21. С. 202).

²Эрнестина Федоровна была в это время в Овстуге. Она приехала туда 6 мая вместе с дочерью Мари и сыном Дмитрием. Затем к ним присоединился и сын Иван.

^*Пропуск в автографе; восстанавливается по смыслу.