И. С. АКСАКОВУ

7 мая 1871 г. Петербург



Петербург. Сего 7 мая <18>71

  Касательно молодого Демидова1 спешу вас уведомить, любезнейший Иван Сергеич, что он здесь и пробудет здесь еще недели две, так как свадьба состоится не прежде 21 числа с<его> м<есяца>. — Живет он в своем доме, что на Большой Морской, куда вы и адресуйте письмо ваше, а не то пришлите письмо ко мне, и я с полною готовностию буду служить вам посредником по этому делу, в успехе которого я нимало не сомневаюсь, так как Демидов, сколько мне известно, весьма расположен не зарывать своих талантов, а — как следует верному рабу, поставленному над многими, — употреблять их на пользу общую2. К тому же он очень дорожит своим званием киевского головы.

  И я не раз сбирался писать к вам о том Страшном суде, что заживо и при сохранении естественного чина так просто и так последовательно над человеческим обществом совершается. Но как одолеть словом и даже мыслию подобные события? Одно только выскажу при этом случае. Я теперь только понял это библейское выражение: Господь ожесточает сердца строптивых, — этому я каждый день свидетелем. — Казалось, что к событиям таковым, как в Париже, всякий мыслящий человек не может отнестись двояко и что эта страшная поверка на деле известных учений не может не убедить кого бы то ни было. — Оказывается далеко не то: я встречаю здесь людей серьезных — ученых — и даже нравственных, которые нисколько не скрывают своего горячего сочувствия к Парижской Коммуне и видят в ее действиях занимающуюся зарю всемирного возрождения…3 Вот над чем можно крепко призадуматься. Не доказывает ли это, что корень нашего мышления не в умозрительной способности человека, а в настроении его сердца. В современном настроении преобладающим аккордом — это принцип личности, доведенный до какого-то болезненного неистовства. — Вот чем мы все заряжены, все без исключения, — и вот откуда идет это повсеместное отрицание Власти, в каком бы то виде ни было. Для личного произвола нет другого зла, кроме Власти, воплощающей какой-либо принцип, стесняющий его, и вот почему блаженны нигилисты, тии бо наследят землю до поры до времени4 — и пр. и пр.



  





КОММЕНТАРИИ:

Печатается по автографу — РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 2. Ед. хр. 25. Л. 74–75 об.

Первая публикация — отрывок: ЛН. Т. 31–32. М., 1937. С. 763; полностью: ЛН-1. С. 366.



1Имеется в виду П. П. Демидов, киевский городской голова в 1871–1876 гг.

2Тютчев использует образ известной евангельской притчи (Мф. 25, 14–30).

3Ср. дневниковую запись С. М. Сухотина от 29 апреля 1871 г.: «Вечером у Аксакова был любопытный разговор о будущих судьбах Франции. Ю. Ф. Самарин утверждал, что Франция вымерла и, совершив свое историческое великое призвание, покатится под гору. Другие выражали надежду на ее возрождение и полагали, что из Парижской Коммуны, невзирая на ее безобразия, должно возродиться что-нибудь новое, полезное для Франции, особенно в смысле победы над централизацией. Конечно, теперь это есть общая тема разговоров; коммуна кажется зародышем правильной муниципальной жизни» (Из памятных тетрадей С. М. Сухотина // РА. 1894. № 7. С. 446).

4Тютчев перефразирует евангельский текст (Мф. 5. 3 и 5).