Эрн.Ф. ТЮТЧЕВОЙ

28 августа 1851 г. Петербург

St.-Pétersbourg. Mardi. 28 août 1851

Ма chatte chérie tu es une admirable fеmmе. Voilà се que j’ai entendu crier en mоn for intérieur, en lisant tout à l’heure ta dernière lettre, cette lettre en réponse à mеs premiers cris de détresse… Jе l’ai reçue au mоmеnt du déjeuner et je l’ai fait lire à mоn frère qui en а été silencieusement, mais visiblement touché. Tu vas bêtement mе demander се qu’il y <a> de si admirable dans cette lettre?.. Jе m’еn vais te l’expliquer… C’est qu’au mоmеnt où tu dis avec un accent de conviction si parfaitement vrai que tu sentirais quelque plaisir de voir écarteler la pauvre Léontieff, c’est que dans le mêmе mоmеnt et au plus fort de ta généreuse indignation,- malgré l’éloignement, en dépit de tout се qui agite et trouble, tu juges et apprécies la position avec un souverain bon sens. Oui, mа chatte, tu es… tout се que je connais au monde de meilleur… et s’il у а en mоi quelque chose qui m’assure quelque droit à ton affection, c’est cette faculté de sentir intimement et profondément tout се <que> tu vaux… Je viens d’envoyer ta lettre aux petites et je ne puis les estimer assez heureuses d’être l’objet de tout се qu’il y а de bonté et d’affection dans cette lettre… Au demeurant tu dois être à l’heure qu’il est pleinement rassurée sur leur соmрtе - et nos écritures de се jour ne peuvent que compléter mеs précédents témoignages. La Léontieff, de leur propre aveu, est redevenue pour elles à peu près се qu’elle avait été autrefois. Elle les appelle de nouveau ses chéries, etc. etc. I1 est vrai que les petites, rendues défiantes, n’attribuent се changement qu’à la peur qu’elle а du retour prochain de la Gr<ande>-Duchesse Marie, aussi bien qu’à l’effet des exhortations de Hoffmann. Mais après tout, quelque soit la véritable cause de l’amélioration, il est toujours très satisfaisant que de l’avoir aussi promptement obtenue. Maintenant - il n’y а de réellement déplaisant dans la situation donnée que l’incertitude du résultat. Mais il serait fou, à nous, de ne pas pouvoir nous imposer un peu de contrainte dans une question, où l’on peut tout compromettre par trop de précipitation.

Tel est donc lе statu quo. Tu vois donc bien, mа chatte chérie, que si cette lettre te parvient à temps, tu peux parfaitement t’accorder le temps nécessaire pour achever à loisir ta cure d’eaux minérales… J’insiste mêmе pour que tu le fasses. Et puisque tu as eu assez de raison pour ne pas hâter ton retour par impatience de mе revoir, je ne souffrirai pas que tu le fasses par un motif qui m’est bien cher, il est vrai - mais qui après tout mе touche d’une manière moins directement personnelle.

La question du bois est à peu pres arrangée et je dois déclarer à l’honneur du Brochet que tout le mérite en revient à lui seul. C’est lui qui est allé trouver l’employé de la Banque de Wiasemsky et qui s’est fait livrer par lui 50 cordes du bon bois à raison de 2,76 la corde. Tout est déjà emmagasiné et sous clef - le tout pour le prix de 142 r<oubles> ar<gent>. Dans le courant de la semaine, nous complèterons par l’achat de 60 autres cordes de bois de sapin, à raison de 2 roubles et quelque chose la corde. Si bien que l’approvisionnement en question se trouvera réalisé à un taux de beaucoup inférieur au prix que tu y avais destiné. Et encore une fois, toute la gloire en revient uniquement à l’intelligente activité du Brochet.

J’ai aussi de bonnes nouvelles à te donner relativement à nos idées de pensionnat de famille pour Dmitry ¹. Je t’ai dit quej’avais chargé l’excellent Pletneff du soin de découvrir quelque chose qui répondît à се que nous cherchions. I1 vient en conséquence de mе faire savoir qu’il croit avoir trouvé l’hоmmе qu’il nous fallait. C’est l’adjoint de l’Inspecteur de l’Université, qu’il connaît particulièrement et dont il dit le plus grand bien ainsi que de sa fеmmе. Ils ont plusieurs enfants à eux, dont ils soignent l’éducation avec beaucoup de zèle et d’intelligence, à се que mе dit Pletneff, et ne demanderaient pas mieux que de se charger de l’éducation de Dmitry, qui se trouverait tout naturellement associé aux leçons qui se donnent dans la famille. Le témoignage de Pletneff ne laisse rien à désirer, et nous sоmmеs convenus d’aller prochainement faire une visite à l’individu en question. J’aurai soin de t’en faire connaître le résultat…

Tout à l’heure, j’ai été interrompu dans mеs écritures par la visite de Маdаmе Fanny ², qui mе charge de te dire mille tendresses… Elle n’est pas encore accouchée - aussi est-elle réellement pénible à voir. Се qui ne m’а pas еmрêсhé de la voir avec grand plaisir. C’est elle qui m’а annoncé la première l’arrivée de la Grande-Duchesse Marie qu’elle vient de rencontrer dans sa chère Perspective Nevsky. Elle aussi est dans un état pareil à celui de Fanny ³.

J’aurais encore mille choses à te dire. Mais mоn frère est là qui mе talonne pour le laisser porter cette lettre à la poste. Je ne dirai donc qu’un mоt sur mа santé qui est très passable. J’ai néanmoins fini par faire usage de la lettre de Pfoehl ⁴. Mais au lieu de Pélican ⁵, c’est à notre аmi Hartmann⁶ que je l’ai communiquée. I1 en а approuvé le contenu, et après avoir fait l’inspection du corps du délit, il m’а prescrit des bains de siège et un onguent…

Tout cela се sont des bêtises. Et l’essentiel pour mа santé, c’est que je sois parfaitement rassuré sur la tienne.

Pas de nouvelles des Wiasemsky. J’ai vu dernièrement le vieux Maistre qui se doute à peine de се qui lui est arrivé.

Un mot encore, ma chatte chérie. Се qui fait que ta lettre aux enfants m’a touché plus queje ne puis dire, c’est - la date dujour où je l’ai reçue. Que Dieu te bénisse!

28 août/9 septembre

Перевод

С.- Петербург. Вторник. 28 августа 1851

Милая моя кисанька, ты чудесная женщина. Вот что звучало у меня в душе, когда я читал твое последнее письмо, - ответ на мои первые отчаянные вопли… Я получил его за завтраком и дал прочитать брату, который был им явно тронут, хоть и промолчал. Ты простодушно спросишь - что же чудесного в этом письме?.. Сейчас объясню тебе… Ты с такой искренней убежденностью говоришь, что испытала бы некоторое удовольствие при виде того, как четвертуют несчастную Леонтьеву, - и вместе с тем в самом пылу благородного негодования, несмотря на отдаленность, вопреки всему, что тебя волнует и раздражает, судишь и оцениваешь положение с величайшим здравомыслием. Да, кисанька, ты… самое лучшее из всего, что известно мне в мире… и если есть во мне что-либо дающее мне некоторое право на твое расположение - так это моя способность до глубины души чувствовать, чего ты стоишь… Я отправил твое письмо девочкам и представляю себе, как они счастливы, что вся доброта и любовь, которые в нем заключены, изливаются на них… Впрочем, ты теперь можешь быть вполне спокойна на их счет и наши сегодняшние письма могут лишь дополнить предыдущие мои сообщения. Леонтьева, по их собственному признанию, стала к ним почти такою же, какою была прежде. Она снова зовет их милочками и т.д. и т.д. Правда, девочки стали недоверчивыми и приписывают эту перемену лишь страху ее перед близким возвращением великой княгини Марии Николаевны, а также увещаниям Гофмана. Но в конце концов, какова бы ни была истинная причина такого улучшения, все же очень приятно, что нам удалось так скоро его добиться. Действительно неприятна в теперешнем положении лишь неуверенность в конечном итоге, но с нашей стороны было бы безумием допустить несдержанность в таком вопросе, где излишней поспешностью можно все испортить.

Итак, вот каково положение дел. Ты видишь, следовательно, кисанька, что если это письмо дойдет до тебя вовремя, ты вполне можешь не торопиться и спокойно окончить курс лечения минеральными водами… Я даже настаиваю на этом. И раз ты была достаточно благоразумна, чтобы не спешить с отъездом ради свидания со мной, я не потерплю, чтобы ты сделала это ради дела, - правда, мне очень близкого, но которое, в конечном счете, не так уж близко касается меня лично.

Вопрос с дровами почти совсем уладился, и к чести Щуки я должен заявить, что это заслуга его одного. Он сходил к служащему конторы Вяземского и заказал ему 50 сажен хороших дров по 2,76 за сажень. Они уже сложены под замком в сарай - все обошлось в 142 рубля серебром. На этой неделе мы купим еще 60 сажен сосновых по 2 рубля с небольшим, и, таким образом, запас будет сделан и обойдется гораздо дешевле, чем ты рассчитывала. И, повторяю, вся честь этого дела принадлежит разумному и деятельному Щуке.

Могу сообщить тебе также приятные новости касательно наших намерений поместить Дмитрия в семейный пансион ¹. Я писал тебе, что поручил милейшему Плетневу отыскать что-нибудь подходящее. И вот он только что сообщил мне, что, кажется, нашел человека, какой нам нужен. Это помощник университетского инспектора, с которым он знаком домами и о котором отзывается с большой похвалой, равно как и об его жене. У них несколько своих детей, которых они, по словам Плетнева, воспитывают с большим старанием и уменьем, и они охотно взялись бы за воспитание Дмитрия, который, естественно, стал бы посещать уроки, которые они дают в своей семье. Отзыв Плетнева не оставляет желать ничего лучшего, и мы сговорились с ним посетить на днях этого человека. О результатах я не премину тебе сообщить…

Сейчас мне пришлось прервать письмо из-за визита госпожи Фанни ²; она тебе кланяется… Она еще не родила, а потому мне ее, право, тяжело было видеть, однако я павидался с ней с большим удовольствием. Она первая сообщила мне о приезде великой княгини Марии Николаевны, которую она только что встретила на ее любимом Невском проспекте. Она в таком же положении, как и Фанни ³.

Я многое еще сказал бы тебе, но брат пристает, чтобы я дал ему отнести это письмо на почту. Скажу лишь несколько слов о своем здоровье: оно весьма сносно. Тем не менее я наконец воспользовался письмом Пфёля⁴, но передал его не Пеликану ⁵, а нашему другу Гартману⁶. Он одобрил его содержание и после осмотра улик предписал мне поясные ванны и мазь.

Все это пустяки, главное же для моего здоровья - это быть вполне спокойным за твое.

От Вяземских никаких вестей. Намедни видел старика Местра, который словно не вполне понимает, что с ним произошло.

Еще словечко, милая моя кисанька. Письмо твое к детям несказанно тронуло меня тем, что пришло именно в этот день. Да благословит тебя Бог!

28 августа/9 сентября

КОММЕНТАРИИ:

Печатается впервые на языке оригинала по автографу - РГБ. Ф. 308. К. 1. Ед. хр. 19. Л. 36-40 об.

Первая публикация- в русском переводе: Изд. 1980. С. 135-137.

¹Хлопоты Тютчева завершились определением сына в петербургский пансион Тами. Об этом учебном заведении чуть позже крайне резко отзывалась А.Ф. Тютчева в письме к сестре Екатерине (17/29 декабря 1855), приводя аргументы в пользу переселения семьи из столицы в Москву: «Мальчики <…> будут воспитываться в более здоровой и нормальной обстановке, чем здесь, в этом скверном пансионе Тами» (ЛН-2. С. 280).

²Модная петербургская портниха.

³Вел. кн. Мария Николаевна с 1839 г. была замужем за Максимилианом, герцогом Лейхтенбергским, который благодаря браку получил титул императорского высочества. Их младший сын Георгий родился 17 февраля 1852 г.

⁴К. Пфёль - известный московский врач, долгие годы был домашним врачом Сушковых и лечил дочь Тютчева Екатерину.

⁵В. В. Пеликан был крупным врачом, специалистом по хирургической патологии и клинике наружных болезней; наиболее прославился как специалист по военной и гражданской ветеринарии.

⁶К.К. Гартман - придворный лейб-медик, лечивший Тютчева, его жену и старшую дочь Анну.