М. П. ПОГОДИНУ

Март 1850 г. Петербург

В числе сообщенных вам пьес ¹ была одна с пропуском четырех стихов. Вот вам она сполна ².

Вы меня балуете вашими одобрениями и могли бы опять пристрастить к виршам, но какой может быть прок в гальванизированной музе?

Весь вам пред<анный>

Ф. Тют<чев>

КОММЕНТАРИИ:

М.П. Погодин — товарищ Тютчева по Московскому университету и кружку С.Е. Раича. В 1845 г., по возвращении в Россию, Тютчев возобновил знакомство с ним. К этому времени Погодин, известный историк и литератор, покинул Московский университет, где он был профессором, и сосредоточил свои силы на издании журнала «Москвитянин». Тютчева и Погодина до некоторой степени сближали интерес к славянским народам и вера в великую историческую миссию славянства. Погодин был внимательным читателем политических статей Тютчева, высоко ценил его поэзию, особенно те его стихотворения, где поэт выражал свое видение современных европейских событий.

Печатается по автографу — Мураново. Ф. 2. Oп. 1. Ед. хр. 7. Л. 1.

Первая публикация — без даты, как письмо к неизвестному: Новый путь. 1903. № 11. С. 15. С установленным адресатом и датой: Изд. 1980. С. 105.

¹В 1850 г. в «Москвитянине» (№ 8. Кн. 2) была напечатана подборка тютчевских стихотворений, присланных автором по настоятельной просьбе издателя-редактора. Среди них: «Еще томлюсь тоской желаний…», «Итак, опять увиделся я с вами…», «Тихой ночью, поздним летом…», «Когда в кругу убийственных забот…», «Вновь твои я вижу очи…», «Как дымный столп светлеет в вышине!..», «Слезы людские, о слезы людские…», «Святая ночь на небосклон взошла…». Этой серьезной публикации, где имя поэта не было названо, предшествовало появление в предыдущем номере журнала, также без подписи, стихотворения «Наполеон», важного для понимания историко-философских размышлений Тютчева. В комментарии к нему редактор сообщал: «Мы получили все эти стихотворения (вместе с десятью, которые будут помещены в последующем нумере) от поэта, слишком известного всем любителям русской словесности. Пусть читатели порадуются вместе с нами этим звукам и отгадают имя» (Москвитянин. 1850. № 7. Кн. 1. С. 164).

Идеи стихотворения близки тому, что говорил Погодин в своих университетских лекциях: «Взглянув на Россию в минуту ее покоя, рассмотрим теперь одно из ее действий, совершившееся пред нашими глазами. Вся Европа, приготовлявшись в продолжение нескольких лет, собрав свои силы, в лице двадцати языков, вторглась чрез беззащитные границы в самую средину ее, под предводительством величайшего из полководцев древнего и нового мира, который в этом походе поставлял свою славу, видел конец многолетних трудов, исполнение любимейших желаний, и что же? Чрез несколько месяцев, по слову царскому, не осталось ни одного иноплеменника на земле русской, и грозный враг, покоритель царств и народов, судия всего света, влачит на пустынном острове унылые дни свои, и в часы гениальных откровений, смотря в будущее, предвещает Европе русское владычество.

Отразив победоносно такое нападение, освободив Европу от такого врага, низложив его с такой высоты, обладая такими средствами, не нуждаясь ни в ком и нужная всем, может ли чего-нибудь опасаться Россия? Кто осмелится оспоривать ее первенство, кто помешает ей решать судьбу Европы и судьбу всего человечества, если только она сего пожелает?» (Погодин М. Историко-критические отрывки. М., 1846. С. 3-4).

Ср. у Тютчева:

И ты стоял — перед тобой Россия!
И, вещий волхв, в предчувствии борьбы,
Ты сам слова промолвил роковые:
«Да сбудутся ее судьбы!..»
И не напрасно было заклинанье:
Судьбы откликнулись на голос твой!..
Но новою загадкою в изгнанье
Ты возразил на отзыв роковой…

Года прошли — и вот, из ссылки тесной
На родину вернувшийся мертвец,
На берегах реки, тебе любезной,
Тревожный дух, почил ты наконец…
Но чуток сон — и по ночам, тоскуя,
Порою встав, ты смотришь на Восток,
И вдруг, смутясь, бежишь, как бы почуя
Передрассветный ветерок.

Погодин стремился печатать стихотворения Тютчева регулярно и просил поэта присылать стихи. Год спустя в «Москвитянине» было опубликовано программное политическое стихотворение «Море и Утес (в 1848 году)». Указание на 1848 г. было важно и для Тютчева, и для Погодина, оно давало возможность читателям верно истолковать строки:

Ад ли, адская ли сила
Под клокочущим котлом
Огнь геенский разложила —
И пучину взворотила
И поставила вверх дном?

Волн неистовым прибоем
Беспрерывно вал морской
С ревом, свистом, визгом, воем
Бьет в утес береговой —
Но спокойный и надменный,
Дурью волн не обуян,
Неподвижный, неизменный,
Мирозданью современный,
Ты стоишь, наш великан!

Позднее И.С. Аксаков так комментировал высоко ценимый Погодиным цикл политических стихотворений Тютчева: «Скажем здесь несколько слов только об общем характере этих патриотических и политических стихотворений: в них (за исключением двух-трех) менее всего слышится его внутреннее, духовное раздвоение, его ирония, обращенная на самого себя, его нравственная тоска, — а также и тот особенный личный процесс поэтического творчества, который налагает такую оригинальную печать на его поэзию и дает ей такую своеобразную прелесть. Его политическое миросозерцание, его убеждения относительно исторической будущности русского народа были, как мы уже знаем, тверды, цельны — до односторонности, до страстности, — а потому только в этом отделе стихотворений и доходит он до торжественных, почти "героических" звуков, столько вообще чуждых его поэзии» (Биогр. С. 116).

²Первоначально Погодин получил от Тютчева стихотворение «Святая ночь на небосклон взошла…» без последних четырех строк.